Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
В год 80-летия Ивана Антоновича Ефремова к моим поискам "следов" Ефремова на Дальнем Востоке подключился ученик, друг и биограф учёного и писателя Пётр Константинович Чудинов. Переписка с ним началась в октябре 1987 года. Сохранился черновик (набросок) моего первого письма в издательство "Наука" для передачи его автору книги «Иван Антонович Ефремов».
Ссылка на книгу: Чудинов П.К. Иван Антонович Ефремов (1907-1972). [Djv-ZIP]
Здравствуйте, глубокоуважаемый Петр Константинович!
Примите нашу искреннюю благодарность за книгу «Иван Антонович Ефремов». Совет Комсомольского-на-Амуре КЛФ «Апекс» полностью разделяет мнение редакции «Уральского следопыта» о необходимости переиздания этой замечательной книги. <…>
Нас, дальневосточных поклонников творчества И.А. Ефремова, особенно интересует тема «И.А. Ефремов на Дальнем Востоке». Нам кажется, что Вы могли бы направить наши поиски по этой теме в правильное русло. <…>
И вот ещё какая просьба: Подскажите каким образом можно увековечить имя Ивана Антоновича в городе Комсомольск-на-Амуре или в селе Кондон! Такого увековечивания почему-то не произошло на БАМе. Конечно, в сравнении с названием малой планеты «Ефремиана», наше желание не ахти какое увековечивание, но всё же.
20.10.1987 год. Комсомольск-на-Амуре.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Через изд-во "Наука" мне переслали Ваше письмо, билет об-ва книголюбов в честь И.А. Ефремова и вырезку из Вашей многотиражки, также посвященную И.А.Ефремову.
Спасибо Вам за внимание и за высокую оценку книги о Иване Антоновиче Ефремове. Материалы, подготовленные Вами к 80-летию И.А.Ефремова очень интересны и ценны. Желаю Вам успехов в дальнейших поисках и полагаю, что Ваши возможности там больше чем наши в Москве. Я, к сожалению, ни чем помочь Вам сейчас не могу. Если в дальнейшем продолжу работу и найду для Вас что-нибудь интересное, то непременно пошлю.
В Якутии создаются музеи и выставки по первооткрывателям алмазов и если нужны адреса этих энтузиастов, я пришлю. В Тынде тоже есть музей БАМа, и там Иван Антонович значится в числе первооткрывателей-первопроходцев.
Ваши материалы (по ДВ) меня безусловно интересует и я буду признателен за их присылку. Нет ли среди них фотографии, того монтажа, что в многотиражке – в ней он нечеток и ничего не понять в деталях.
Все что касается И.А. Ефремова, будет с благодарностью принято.
С искренним уважением и пожеланием успехов Вашему клубу
П.К. Чудинов (подпись)
Москва 12.12.1987.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Недавно вернулся в Москву с Урала и получил Ваш очерк о И.А. Ефремове в «Дальневосточном Комсомольске». Спасибо. Подборка материалов очень интересная и содержит много нового. Групповой снимок в очерке мне, конечно, знаком. При подготовке моей книги он был помещён, но техред выкинул, сославшись на плохое качество фотографии. Так у меня выбросили половину фотографий.
Особенно мне понравился фотомонтаж маршрута экспедиции с портретом Ивана Антоновича. Виктор Петрович, нет ли у Вас лишнего монтажа. Я с удовольствием поместил бы фотографию во второе издание книги, туда, где упомянуто об этом маршруте. Конечно, со ссылкой на Вас.
В остальном особых новостей нет. Вышел «Час быка» в Москве и в Горьком. Тираж небольшой – по 75 тыс. Цена у книжных «жучков» от 15 до 50 рублей. Будет, судя по всему, ещё несколько изданий в течение следующего года. Скоро будем покупать по номиналу.
Вы интересовались адресом Евгения Алексеевича Трофименко: 113403, Москва, <…>
В «Литературной России» от 25 ноября, стр. 24, помещена статья о И.А. Ефремове «Я был на этих рудниках», перекликающаяся в Вашей в плане экспедиционных исследований.
Желаю Вам дальнейших успехов, с приветом (подпись) П.К. Чудинов
Москва, 26.11.1988.
______________________
Буря В.П. – Чудинову П.К.
Глубокоуважаемый Петр Константинович!
Выполняю Вашу просьбу. Признаюсь, было очень лестно получить от Вас такое предложение. Схему маршрута я сделал несколько в другой пропорции, но это учитывая книжную публикацию и требования к графическим клише (признаюсь – дело иметь приходилось только с газетными редакциями). Но, если что-нибудь придется изменить или исправить, я всегда готов буду это сделать,
За сообщение о публикации в «Лит. России» спасибо, к сожалению, там нового ничего нет. Подробнее, с публикацией этих писем И.А. Ефремова можно ознакомиться в «Уральском следопыте» № 4, 1962 г.
Большое спасибо за адрес Е.А. Трофименко. Я написал ему письмо с просьбой помочь в организации туристического маршрута по следам экспедиции И.А. Ефремова 1931 года. У него ведь большой опыт, маршрут «Подлунной» яркий тому пример.
Уважаемый Петр Константинович, в «Геологическом очерке западной половины озерного района Приамурья» (И. Ефремов и Е. Павловский) нет ни слова о посещении жерла потухшего вулкана в районе Чукчагирского озера, о находках тем древних останков ископаемых. В прилагаемой к Очерку карте эти места показаны, как обследованные. В самом же описании маршрута об этом не говорится. Должно быть, где-то опубликованы материалы по этому поводу. Может быть в газетах АН СССР в 1932 или в Ежегодниках. В наших ДВ библиотеках я не сумел найти даже следов. Я был бы очень признателен Вам, если бы смог получить от Вас наименование источника (назв., №, год, издательство), и, используя МБА добраться «до сути». Разумеется, моя просьба не должна Вас сильно обременять.
Из последних публикаций о И.А. Ефремове мне понравилась статья П. Николаева в журнале «Байкал», № 6, 1987 г. Она впервые знакомит с интересными подробностями экспедиции 1934-35 гг.
С искренним уважением и пожеланием здоровья и творческих успехов!
Виктор Буря
15 января 1989 года
______________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Спасибо за письмо и особенно за монтаж маршрута Ивана Антоновича в Приамурье. По-моему это именно то, что нужно. Я ещё не знаю, как скоро мне понадобится этот рисунок. Скоро у нас будет заседание Ефремовской комиссии – будем ставить вопрос о переиздании книги в «Науке». Помимо этого я собираю материалы для другой книги, хотелось бы сделать, не знаю правда успею ли. Не умею работать быстро.
С материалами, о которых Вы пишете (жерло потухшего вулкана) я не знакомился. Если узнаю подробнее – напишу.
Статья П. Николаева в журнале "Байкал",№ 6, 1987 оказалась для меня неизвестной – постараюсь её найти.
Пишите, буду рад. (Подпись – П. Чудинов)
Москва. 31.1.1989.
Примечание: Рядом с текстом письма приклеена вырезка из «Книжного обозрения» (№ 52, 30.12.1988) с библиографическими данными книги: Г. Ходжер «Жизнь одна». Роман. Хабаровск.
________________________
Буря В.П. – Чудинову П.К.
Глубокоуважаемый Петр Константинович, спешу известить Вас о том, что 22 июля 1989 года из Комсомольска первая группа туристов (15 человек) отправится по маршруту «Тропой Ефремова». В этом знаменательном для нас, дальневосточных любителей фантастики, событии есть Ваш, Петр Константинович, немалый вклад. Благодарим Вас за участие в организации маршрута и просим написать несколько слов приветствия первым участникам похода.
С уважением, В.П. Буря
20.06.89 г.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемые Виктор Петрович и участники маршрута «Тропой Ефремова»!
Искренне желаю Вам увлекательного и полезного путешествия без всяких «ЧП» так, как это было у самого Ивана Антоновича. Хорошая подготовка – хорошие результаты! Для Вас, наверное, это только начало. Сегодня Вы начинаете маршрут с именем Ивана Ефремова – завтра каждый из вас пойдет по жизни своим путём. Память же о первом путешествии, посвящённом выдающемуся исследователю, учёному и писателю, останется, надеюсь, навсегда. Поэтому постарайтесь, чтобы всё прошло хорошо. Пусть ваш маршрут будет действительно литературно-краеведческим и пройдёт с пользой.
Еще раз желаю Вам успехов в Вашем патриотическом начинании. По возвращении напишите.
С приветом (подпись) П.К. Чудинов
Москва. 28.06.1989.
Р.S. Большое спасибо за план маршрута. Всё прекрасно оформлено.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Прежде всего, спасибо Вам за письмо и подборку газет, которые я прочитал с интересом и удовольствием. Я храню всё, что Вы прислали.
О Ефремовских чтениях следующего года пока ничего не известно. Возможно, вопрос будет решаться на Комиссии в январе–феврале 1990. Я напишу заранее, если что-то определится.
С переизданием моей книги дела пока не идут. У них, в издательстве, имеется полный «портфель» подготовленных, но ещё не изданных рукописей. А на повторные переиздания они поэтому идут неохотно и редко. Я думаю, что их нужно тормошить из разных мест Союза, тогда она раскачаются быстрее. И Вы можете на них нажать, не помешает. Сейчас я попал в некоторый цейтнот: готовлю сборник рассказов Ивана Антоновича для того же издательства «Наука» и пишу для этого сборника статью, в основном по материалам своей книги. Должен сдать рукопись и сборник в начале декабря.
Заранее признателен Вам за любезность выслать роман Г. Ходжера. Недавно у меня был американский профессор – друг Ивана Антоновича и мой давний друг. Он подготовил книгу о Иване Антоновиче (в основном о нём). Она выйдет из печати в начале 90-го года на английском языке. Я буду изыскивать возможности перевода её у нас. Она достаточно интересна – я читал её в рукописи. Вот пожалуй, пока и всё.
Думаю, что пора поздравить Вас и Ваших друзей – участников похода с Наступающим Новым Годом и пожелать новых успехов в осуществлении Ваших планов.
С уважением и наилучшими пожеланиями.
Ваш (подпись) П.К. Чудинов
Москва,19.11.1989.
________________________
Буря В.П. – Чудинову П.К.
Здравствуете, глубокоуважаемый Петр Константинович!
Письмо Ваше получил. Благодарю. С просьбой обращусь чуть ниже.
Только что вернулся из Хабаровска. Воспользовался оказией и сделал для Вас небольшой подарок, тем более, он действительно доставит Вам радость (Вы признались об этом в письме): 9 и 10 номера «Дальнего Востока» содержат, как Вы поймёте, первую книгу романа Г. Ходжера «Вещун». Вторая книга будет опубликована в первом полугодии 1990 года, а над третьей он продолжает работать сейчас.
Кстати, материал для неё он собирал во время поездки с участниками маршрута «Тропой Ефремова». Глава, посвященная Ивану Антоновичу, опубликованная частично в газете «За знания» (её я высылал раньше), входит во вторую книгу «1938», но проводник, точнее, его литературный образ появляются в первой книге. Всё, что касается Евсея Духовского – почтальона из села Дондон в романе – это во многом штрихи биографии Григория Иннокентьевича Духовского (Самара) – проводника Ивана Антоновича в экспедиции 1931 года.
Теперь два слова о делах нашего клуба любителей фантастики «Апекс». В конце октября 1989 года в Хабаровске прошёл семинар молодых авторов-фантастов Дальнего Востока. По его итогам готовится к печати два сборника фантастики, есть там и рассказы комсомольчан. На семинаре мы показали слайд-фильм о маршруте «Тропой Ефремова». Приятно было отметить желание многих пройти в следующем году по этому маршруту. Клуб начал принимать заявки. <…>
Теперь пора и просьбу высказать. Меня очень заинтересовала книга американского профессора, о подготовке к выходу которой Вы писали. Не могли бы Вы помочь приобрести её на языке оригинала, разумеется, при возможности и появлении её в печатном виде.
Успехов Вам и здоровья! С Новым 1990 годом!
01.12.89 г.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Прежде всего извините за задержку с ответом на Ваше послание – журналы и письмо получил, спасибо большое. Весь декабрь был сильно занят, да ещё в конце месяца приболел. Вчера сдал в издательство сборник рассказов И. Ефремова с моей вступительной статьёй. Может быть выйдет в 1991 г. Кино о Ефремове должно выйти в мае 1990. Должно быть интересным. В остальном пока нет ничего нового.
Теперь о книге американского профессора: она должна выйти в январе следующего года, т.е. скоро. Но она стоит дорого – около 20 долларов и конечно в нашу страну для продажи не попадёт. В сентябре я просил американского профессора прислать мне две книги: одну для меня и вторую для издательства: я буду пробивать перевод книги на русский язык у нас. Но пока не знаю, что из этого выйдет.
Желаю Вам всяческих успехов в Новом Году и Вашему клубу тоже! <…>
Еще раз с Новым Годом! Пишите!
П.К. Чудинов
Москва, 27.12.1989.
________________________
Буря В.П. – Чудинову П.К.
Глубокоуважаемый Пётр Константинович, благодарю за письмо и за те новости, что я нашёл в Вашем письме. <…>
Буду ждать выхода сборника и появления на экранах фильма о И.А. Ефремове. Полезно было бы знать его название, чтобы «поймать» в киносети.
Мои новости: по просьбе «Уральского следопыта» и болгарского журнала «ФЭП» (Фантастика. Эвристика. Прогностика) написал две статьи (маленькие) о маршруте «Тропой Ефремова». Появятся в середине 1990 года.
Пока всё. Всего Вам доброго!
19.01.1990 г.
______________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Только что получил Ваше письмо и отвечаю сразу, поскольку на днях уезжаю на Урал до осени. Скорее всего, вернусь к сентябрю.
Спасибо Вам за вырезку из газеты [статья Логинова о «Ефремовских чтениях» в газ. «Маяк прогресса»] она мне кстати, т.к. сам я на чтениях не был и практически мало знаю о них. В это время я был в Штатах – точнее, в эти дни, в Калифорнии, а позднее в Техасе, Оклахоме и Иллинойсе. Был в поле и в Музеях – смотрел пермские отложения и пермских американских «завров».
Статью в «Неве», № 5, 1990, я конечно видел и автора статьи – тоже. В статье все более или менее верно, за исключением некоторых неточностей, не столь уж существенных.
Ефремовский фильм вышел и мы смотрели «премьеру» в первом приближении: думаю, что осенью будет настоящая премьера. Фильм называется «Откровения Ивана Ефремова», мне не очень нравится название, но лучшего не придумали.
Я улетал из Штатов в последние дни апреля – как раз накануне выхода книги об Иване Антоновиче. Автор обещал прислать мне книгу для меня и для издательства – я буду пытаться пробить перевод ее и издание на русском. Пока не знаю, удастся ли.
Название ее можно перевести – «Другая сторона медали». Автор её – американский палеонтолог, профессор Э.К. Олсон, друг покойного Ивана Антоновича (и мой давний друг). Как мне помнится, он был у нас в СССР семь раз, начиная с 1959 года.
Два дня назад книга уже пришла, но пока только Таисии Иосифовне; я должен получить позднее, т.к. в бандероле должно быть несколько книжек. Почта работает очень медленно и плохо. И я не уверен дойдет ли эта бандероль.
Привожу данные о книге: Olson Everett C. The Other Side of the Medal. The McDonald Woodward Publishing Company Blacksburg Virginia, 1990.
29.6.1990. (Подпись)
Приписка от руки: Извините, задержался с письмом.
P.S. Стоимость книги 23 доллара.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
В нашей переписке действительно случился большой перерыв. У меня особых новостей нет. Минувшим летом участвовал в Международном конгрессе по пермской системе (в г. Перми), где участвовал в двух докладах и провёл две экскурсии.
С переводом и переизданием у нас книги проф. Э.К. Олсона дело пока не идёт. Ситуация плохая, издательства предпочитают выпускать выгодные книги. Относительно переиздания моей книги я вопроса не поднимал. Самому вроде бы неудобно, хотя имеется более 30 отзывов, в том числе в крупных журналах и газетах. В первых числах января выйдет сборник рассказов И. Ефремова «Тень минувшего» с моей вступительной статьей на 2 листа – «Три времени Ивана Ефремова». Статья вполне приличная. Издательство «Наука», тираж 100 000, цена 10 руб., бумага газетная. Уже был «сигнал».
Спасибо Вам за «Мир чудес» и «Тропу Ефремова». У нас около 2-х месяцев назад погиб (сбила машина) Е.А. Трофименко, который тоже ходил «Тропою Ефремова» по Восточному Забайкалью. Он был членом Комиссии по литературному наследию И.А.Ефремова. Помнится, у него были опубликованы две статьи: одна в журнале «Турист» и вторая в «Вокруг Света», кажется, за этот или прошлый год.
<…>
Наступающим Новым годом!
(Подпись) П.К. Чудинов
Москва,18.12.1991.
________________________
Буря В.П. – Чудинову П.К.
Здравствуйте, глубокоуважаемый Петр Константинович!
Приятно было получать вновь от Вас письмо.
Трагическая весть о гибели Евгения Алексеевича огорчила в издательстве «Амур» не только меня. В плотной переписке с ним был наш главный редактор Юрий Дмитриевич Шмаков, правда это было в 70-х, когда он работал в газете «Молодой дальневосточник». Тогда редакция газеты активно поддержала инициативу о переименовании станции БАМа Усть-Нюкжа в станцию Ефремов. Я же получил от Евгения Алексеевича одно, но очень подробное письмо, в котором он поделился опытом организации подобных экспедиций («Подлунная») с нами. А так же рассказал о планах «похода на Алтай» в 1991 году... Получилось ли у него это? С его статьями я знаком. Очень жаль, что, я не говорю о горе родных и близких столь понятном в таких случаях, Комиссия по литературному наследию И.А. Ефремова лишилась столь энергичного помощника. В своём письме он нелестно отзывался о некоторых, как он писал «... Из нашей Комиссии... которые на черта не хотят сами делать».
У меня, Петр Константинович, как Вы уже наверное поняли, большие изменения в жизни. Новая я очень интересная работа, новый адрес (впрочем, я коренной хабаровчанин – здесь все мои родные) и много больших планов на будущее. Лишь бы времена тяжёлые не отодвинули их выполнение Среди них и такие: сделать короткий видео-филъм о Дальнем Востоке в жизни и творчестве И.А. Ефремова и экспедиции «Тропой Ефремова». Мы сняли места «по следам» – осталось доснять архивные материалы, найти кадры старого Хабаровска и пр. Второе: после реконструкции ДВ литературного музея им. П. Комарова, сделать уголок по этой теме. Г.Г. Ходжер уже передал письма И.А. Ефремова в фонд музея. Добавились и материалы моих поисков. В прошлом году мне прислали фотокопии очерка Е. Павловского «Нижне-амурская экспедиция», которые еще раз подтверждает мои догадки о том, что «приключенческая часть» рассказа «Алмазная труба» не что иное, как события 1931 года. Вот одно из доказательств: «В это же самое время интенсивного снегопада пробивался через мари Бокторской низменности отряд И.А. Ефремова, доканчивавший свой маршрут и шедший с верховьев р. Лимури к низовью Горина». И ещё: «…Надо было торопиться на последний пароход, уходивший в Николаевск-на-Амуре». Очерк Павловского снабжен фотографиями, выполенными И.А. Ефремовым, которые не вошли в их совместный очерк, всего восемь фотографий. На одной из них «Гольд из рода Самар в охотничьем костюме». В нём старожилы Кондона признали Олони (по-русски Владимира) Иннокентьевича Самара. У него была сильно отличительная для нанайцев черта внешности, большие и густые усы. Ещё они узнали гиду (копьё) в его руках. Оно «мечено» медведем. Одно время это оружие хранилось в музее села Кондон.
Теперь у меня больше возможностей для поисков, буду использовать.
<…>
До свидания! И Вас с наступившим годом! Здоровья и счастья!
Хабаровск. 03.01.1992 г.
________________________
Чудинов П.К. – Буре В.П.
Глубокоуважаемый Виктор Петрович!
Спасибо Вам большое за книгу Г.Г. Хождера и письмо, которое я получил 14-го и отвечаю практически без задержки. У меня нет никаких сведений о том, что Евгений Трофименко был на Алтае в прошлом году. В начале последнего октября он был у меня и ничего не говорил по этому поводу, но собирался продолжить эти экспедиции.
Я всячески поддерживаю Ваши перспективные планы на будущее и желаю Вам успехов. У меня нет адреса Ходжера и, если Вам не трудно, пожалуйста, передайте ему мою искреннюю благодарность. Со-дня на-день должен появиться сборник рассказов И. Ефремова, просил сообщить мне о получении книг, надеюсь не забудут. В остальном нет ничего нового.
<…>
Еще раз спасибо, желаю успехов.
С уважением (подпись) П.К. Чудинов
Москва,17.01.1992 г.
Слева, рядом с машинописным текстом письма приписка от руки: «Сегодня мне было 70!»
_________________________
А. Нелихов. С ружьём на поиски скелетов. (Рассказ о П.К. Чудинове по материалам его архива)
Everett C. Olson. The Other Side of the Medal: A Paleobiologist Reflects on the Art and Serendipity of Science. — The McDonald & Woodward Publishing Company, Blacksburg, Virginia, 1990.
В окончании будут опубликованы письма: из Музея истории БАМа, от Т.И. Ефремовой и от Евгения Трофименко.
22 апреля — день рождения Ивана Антоновича Ефремова. Нового материала "родить" не успел, не обессудьте. Предлагаю прочесть "старенький" — 20-летней давности, потому, что... за эти два десятилетия очень мало что сделано чтобы высветить "тайну английского шпиона" запрятанную в "пещере Алидина".
«...Не ходит ли на Дальнем Востоке байка, что я якобы тахеометрист-похититель, имеющий в горах Востока России "пещеру Аладдина", где скрыл найденные драгоценности, что через иностранное посольство перевел массу ценностей в Банк Швейцарии?»
(Из письма И.А. Ефремова дальневосточному писателю и краеведу Г.Г. Пермякову)
Любого, кто вдруг надумает посетить места, так или иначе связанные с именем Ивана Антоновича Ефремова, постигнет неудача. Дело вовсе не в том, что большую часть своих путешествий ученый, геолог, палеонтолог и писатель-фантаст мирового уровня прошёл пешим ходом, верхом на лошадях или в кузове автомобиля. Однако есть места, доступные пока лишь героям фантастических книг. Например, малая планета под номером 2269 на ближайшем расстоянии от Земли в 300 миллионов километров. С недавних пор она называется Ефремианой.
Если проследить историю увековечивания имени И. Ефремова, станет видно, насколько неоднозначно к этому относились официальные органы. Было время, когда член комиссии по литературному наследию писатель-фантаст Юрий Медведев проявил досаду на отсутствие в клеточках кроссворда имени Ефремова, другой член той же комиссии Евгений Трофименко, используя страницы центральных журналов и региональных газет, искал поддержку инициативе бригады молодых монтажников Матвеева на БАМе о переименовании станции Усть-Нюкжа в станцию «Иван Ефремов». Именно здесь, вдоль этого участка, в 1934 году вёл геологическую съемку и выбрал направление будущей железной дороги отряд Ивана Ефремова. Бамовцами тогда же был задуман мемориальный комплекс, центром которого должна была стать скульптурная композиция – часть скалы с бьющим родником и припавший к его живительной влаге утомленный путник. Но принятое решение заблудилось в бюрократических коридорах, соединяющих Совет Министров и Союз писателей. Уставшему путнику не суждено было напиться. А ведь были времена иные, когда участники Гобийской экспедиции 1948 года запросто, без всяких утверждений сверху, именовали свой лагерь «Ефремов-Сомон», а сухое русло реки, что-то вроде дороги к нему – «Проспект Ефремова». И всё же, благодаря усилиям того же Трофименко и других неравнодушных к памяти Ефремова, в 1982 году пройден туристический маршрут «Подлунный». Немного позже комиссия по географическим названиям утвердила гольцу на хребте Удокан имя «Подлунный». Есть и еще одна памятная вещь у бамовцев – унты Ефремова, которые передала музею истории БАМа вдова писателя Таисия Иосифовна.
Клуб любителей фантастики «Апекс» из Комсомольска-на-Амуре провёл литературно-краеведческий маршрут «Тропой Ефремова» по следам Нижне-Амурской геологической экспедиции 1931 года, в которой одним из отрядов руководил 24-летний Иван Ефремов.
«Бывший нанаец»
Исследование Амуро-Амгуньского междуречья началось в 1931 году от села Пермское (ныне город Комсомольск-на-Амуре), куда геологи прибыли из Хабаровска на пароходе. «Когда-то давно я исследовал совершенно тогда неизвестное Амур-Амгуньское междуречье, сделал первую геологическую (и точную топографическую) съёмки озера Эворон, реки Лимури, реки Боктора и реки Эвур», — так в письме Григорию Ходжеру напишет в 1969 году И. Ефремов. В том же письме он выскажет слова сердечной благодарности проводнику маленького геологического отряда Григорию Самару, который спас ему жизнь. «Когда-нибудь, если позволит оставшееся время и плохое здоровье, я напишу об этом, а если не удастся, то Григорий Самар навсегда останется дорогим мне, жаль, если не моим читателем». Ефремову не удалось осуществить задуманное: остались незаконченными роман по истории Руси, повесть о русско-японской войне, удивительный учебник «Занимательная палеонтология» и многое другое.
Вернемся к событиям 1931 года, к тому трагическому происшествию в тайге, которое могло лишить нас всего, что создал в науке и литературе Ефремов.
...Беда настигла геологов в верховьях реки Лимури. Наступали холода, но очень хотелось закончить намеченную работу, завершить съемку. Времени оставалось мало, в ближайшее время уходил последний перед закрытием навигации пароход из Николаевска-на-Амуре. Внезапно обильный снег замедлил продвижение, и без того затруднительное в связи с гибелью лошади. Запасы продуктов были на исходе. На пароход тогда не успели. Решили двинуться в Нижне-Тамбовское. Обратный путь превратился в жестокое испытание. Голодная и холодная смерть шла по глубоким снежным следам русского геолога и нанайца-проводника. Семь суток длилось это преследование. И все же люди, без еды и возможности высушиться и согреться, с геологическим оборудованием и добытыми пробами, шли.
Потом их неделю отпаивали настоями из волшебных таёжных трав нанайские женщины. Это было в Кондоне.
Поднявшись на ноги, Ефремов непременно решил оставить себе что-нибудь на память об этих добрых людях. Он уговорил их сфотографироваться. И вот, нарядившись в красивые национальные халаты, вышли во двор Самары: Урэктэ, Наталья, маленький Ермиш и Олони – брат проводника Ефремова Григория Самара. Через много лет узнает на снимке себя и своих родителей Ермиш Самар, ныне персональный пенсионер. Фотография семьи Самаров была включена Ефремовым в отчёт об экспедиции, брошюра вышла в типографии Академии наук в 1933 году мизерным тиражом.
Жизнь самого проводника Григория Самара сложилась трагично.
В декабре 1941 года он был принят на работу почтальоном на линию Старт – Кондон.
– Несчастье случилось в сентябре 1942 года, – рассказывала Валентина Самар, в то давнее время начальник почты в Кондоне. – Григорий понёс корреспонденцию в посёлок Старт и пропал. Лишь в конце месяца по телефону сообщили, что найдено тело убитого нанайца. На опознание поехали мы вдвоём с женой Григория. Всю дорогу плакали и молчали. Были уверены, что убитый – это и есть наш Григорий. Так оно и вышло. Кто убил, за что? Нам ни тогда и ни потом никто не рассказывал. Если из-за денег, так их у него было пятнадцать рублей, одежду не тронули, да и что за одежда у него тогда была...
В книгах Ефремова есть строки, которые смело можно отнести к Григорию Самару.
И. Ефремов до последних дней жизни с неподдельной заинтересованностью следил за литературой о Дальнем Востоке. Старался не упускать книжных новинок. Вёл переписку с дальневосточными писателями, обменивался с ними книгами, и, получив однажды книгу Г. Ходжера, написал автору с благодарностью и юмором: «Буду читать обстоятельно и с наслаждением, как бывший нанаец».
Жизненная энергия, надорванная трудностями бесчисленных походов, начинает оставлять Ивана Антоновича. Все чаще и чаще стало болеть сердце, врачи ограничивают зону его путешествий до предела достижимости «скорой помощи». Шутки этого богатыря становятся грустными: «Нема той грации и того гумору», – по-украински отвечает он на вопросы о здоровье.
А в это же время «шутники» из здания на Лубянке вписывали в последние тома «романа» о жизни Ефремова заключительные главы.
«Резидент Майкл»
По сведениям сотрудников КГБ, которыми командовал генерал-лейтенант В. Алидин, Иван Антонович Ефремов – учёный и писатель с мировым именем – вовсе не тот, за кого он себя выдаёт. На самом деле он резидент английской разведки «Майкл». Эта чушь была аккуратно подшита в сорока с лишним папках. Десятки лет сотни людей высасывали из пальца «доказательства» принадлежности Ефремова к шпионажу. Чего там только нет – убийство настоящего Ефремова и замена его агентом, убийство Ефремовым-агентом первой жены, убийство трёх сестер «настоящего» Ефремова, вербовка сына в английскую агентуру...
Теперь становится понятно, откуда появлялись сказки, наподобие той, что приведена в эпиграфе к нашей статье. «Сотни людей на протяжении десятилетий были подключены к «делу Ефремова». Следили за писателем, кормились на нём, писали ложные донесения, раскручивали заведомо нелепые версии». (В. Захарченко. «Роман из вранья»). Вот, к примеру, читает один из «подключенных» к «делу» такое:
«– Я знал ещё до прибытия вашего сюда, что вы нашли там золотоносный песок, – сказал доктор с торжественной улыбкою.
– Как же вы могли знать это? – спросил Иван Антонович.
– Уж это мне известно! – промолвил доктор. – Поищите-ка хорошенько, и вы найдёте там ещё алмазы, яхонты, изумруды и многие другие диковинки. Я не только знаю, что там есть эти камни и золотой песок, но и даже могу сказать вам с достоверностью, кто их туда положил и в котором году».
Я процитировал вам сочинение Барона Брамбеуса «Ученое путешествие на Медвежий остров», не изменив при этом ни одной буковки. Между прочим, написано это «Путешествие...» в 1833 году! «Эх, как жалко, – сказали бы наверняка помощники генерала Алидина, – давненько написано, а то подшили бы к тем сорока томам». Знал ли Иван Антонович Ефремов о столь пристальном внимании со стороны империи безопасности при КПСС? Конечно же, знал. Но уровень порядочности этого высокообразованного человека вряд ли позволял ему предполагать, что именно «варят» штатные и нештатные сотрудники в тайных кухнях.
Писателя-фантаста вызвали на ковёр за роман «Час Быка».
Сам он эту процедуру назвал «бойней». И всё же роману позволили тогда выйти в свет, хоть и в урезанном виде. Произошло это, по-видимому, случайно. Иначе как объяснить, что в молодежном издательстве выходит книга, где юный строитель коммунизма может прочитать: «Когда объявляют себя единственно и во всех случаях – правым, это автоматически влечёт за собой истребление всех открыто инакомыслящих, то есть наиболее интеллигентной части народа. Чтобы воспрепятствовать возрождению вольности, олигархии ставили задачей сломить волю своих подданных, искалечить их психически».
Знал И. Ефремов и о том, что прослушивают его телефонные разговоры, читают письма, проводят беседы с редакторами его книг? Знал и шёл на «бойню», чтобы добиться выхода книги, шёл, чтобы его слышали читатели, шёл, пока билось больное сердце...
Не прошло и недели после его смерти, как в квартиру покойного фантаста нагрянула бригада из госбезопасности с обыском. Что хотели найти? Следы насильственной смерти. По версии, ими же выдуманной, И.А. Ефремов скончался от неизвестного и смертоносного яда, якобы скрытого в конверте, накануне полученного писателем из-за «бугра».
Поиски улики затянулись до утра. Искали конверт между страниц чуть ли не каждой книги, среди личных бумаг и рукописей. Делая вид, что ищут улики, они их только прятали: ведь были же в квартире микрофоны подслушивания.
Вокруг имени писателя на много лет образовалась зона молчания. Собрание сочинений было запрещено, только много позже удастся издать трехтомник И.А. Ефремова. О «Часе быка» разрешат вспомнить в 1988 году. А как же с алмазами? С драгоценностями?
Потайной ящик
«– Он нашёл клад.
– Нет, – возразил Патрик. – Он жил в комнате, где был потайной ящик; в ящике оказалось письмо, и он из письма узнал, где алмазная шахта».
Ещё одна цитата из очень известной книги. Это была одна из любимых книг Ивана Антоновича – «Золотая цепь» Александра Грина.
«Потайным ящиком» в творчестве Ивана Антоновича я бы назвал тот огромный запас жизненных впечатлений, который позволил ему написать столько произведений. Рассказы о необыкновенном в цикле «Семь румбов», «Туманность Андромеды», «Лезвие бритвы», «Час Быка», «Таис Афинская» – это ли не драгоценности, это ли не алмазы, собранные и огранённые вдохновением Ивана Антоновича! Есть и ещё, не менее драгоценное, что внёс в науку большой ученый И. Ефремов – новое направление – тафономию. И еще нам предстоит собрать воедино его разрозненные выступления, письма, в которых Ефремов-философ двадцатого века размышляет о Времени и о Человеке.
«...Смотрят к нам в душу из мира грядущего Строго и мягко глаза его синие, И распростёрлись над всеми живущими, Как воплощенье Добра Всемогущего – Мудрости крылья его лебединые».
Это конечные строки стихотворения Е. Трофименко «Чаша отравы», в котором, может быть, не совсем профессионально, но очень тепло и искренне сказано о человеке с великим и щедрым к добрым людям сердцем.
Виктор Буря
Статья была опубликована в газете "Тихоокеанский курьер" в 1994 году (3-9 февраля). При оформлении публикации были использованы иллюстрации Галины Бойко и Игоря Шалито.
5 апреля 2014 года — Григорию Гибивичу Ходжеру исполнилось бы 85 лет. Десять лет назад я сидел за его именинным столом... А ещё раньше, летом 1988 года, Григорий Гибивич приехал с любителями фантастики Комсомольска-на-Амуре из КЛФ "Апекс" в нанайское село Кондон, чтобы дать старт литературно-краеведческому маршруту "Тропой Ефремова". Так мы подружились... Известный не только в СССР нанайский писатель и молодые пацаны и девчонки из школ, техникумов и институтов города.
Григорий Ходжер в 1956 году окончил исторический факультет Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. В 1957 году, как молодой автор рассказа "Мой знакомый пчеловод", был приглашён на Всемирный фестиваль молодёжи в Москву... Потом пошли к читателю книги: "Чайки над морем" (1958), "Эморон-озеро" (1960), "Правнук Дерсу Узала" (1962) и, наконец, трилогия "Амур широкий" (1971), получившая Государственную премию РСФСР им. А.М. Горького (1973). Его книги о жизни нанайского народа были переведены на языки народов СССР и иностранные языки. Г.Г. Ходжер был награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
Он не писатель-фантаст. Но на Фантлабе присутствует заслуженно. Убедитесь сами.
Из писем Ивана Антоновича Ефремова писателю Григорию Гибивичу Ходжеру. 1969 год
"...Когда-то давно я исследовал совершенно тогда неизвестное Амур-Амгуньское междуречье и в 1931 году сделал первую геологическую съемку (и точную топографическую) озера Эворон, реки Лимури, реки Боктор и реки Эвур <...> Работал с проводниками из рода Самар из поселка Кондон, испытали мы вместе множество приключений <...>
Лучший мой проводник был Вашим тезкой из рода Самаров — Григорий. Ему я многим обязан, даже собственной шкурой, так как нас преследовали беды с Лимурийского маршрута, из которого мы выходили с ним вдвоем, пешком по Боктору в октябре, без крошки еды, семь суток... Когда-нибудь, если позволит оставшееся время и плохое здоровье, я напишу об этом, а если не удастся, то Григорий Самар навсегда останется дорогим мне, жаль, если не моим читателем...
Книги Ваши я еще не успел прочитать, но просмотрел — они очень интересны... Буду читать обстоятельно и с наслаждением, так же еще и как бывший нанаец".
На картинке: Фото Г.Г. Ходжера, сделанное Геннадием Диденко в Найхине (публикуется впервые), фрагмент письма Г. Ходжера В. Буре и его автограф на книге "Унесённые войной".
Отрывок из второй книги романа Г.Г. Ходжера "Непроглядные сумерки" Ходжер, Григорий Гибиевич. Непроглядные сумерки. Роман. Хабаровск : Кн. изд-во, 1991. — 512 с. — С. 297-307.
Григорий-Гинзо лежит в больнице, залечивая раны, нанесённые медведем. Его навещает отец. Вместе они вспоминают о встречах в тайге с добрыми людьми.
<...> Ох, чего только не вспомнил [Григорий-Гинзо], всю свою жизнь вспомнил. Особенно одного человека... он спас меня, я — его. Он ученый человек, Иван Антонович Ефремов.
— Это тот, большой-пребольшой, да? Ты с ним ходил в тридцать первом году.
— Он, Иван Большой. О нем вспоминаю.
<...> Григорий опять вспомнил Ивана Ефремова, человека его возраста. До Ивана он водил около десятка других экспедиций, все скитался по тайге, за это отец прозвал его бродягой. Он не очень уважал людей, которых сопровождал, смотрел на них с высока: они были умные, вежливые, относились к нему доброжелательно, уважительно, но не умели сноровисто стрелять, разделывать рыбу, не говоря о звере, которого случалось повалить, не умели разжигать огонь при ненастье, а когда бушевала непогода, превращались в маленьких детей, которые прячутся от страха под одеялом. Не все, правда, были такими, иногда находились настоящие люди, ловкие, бесстрашные, умеющие делать все, их Григорий называл про себя настоящими нанай.
Иван Ефремов был на две головы выше Григория, тяжелее втрое, при всей этой мощности робкий, стеснительный и неузнаваемый в тайге. В тайге он был настоящий нанай.
Встретились они случайно. Григорий всякими правдами и неправдами отлынивал от работы в недавно организованном колхозе. Его, скитальца, хотели привязать к Дондону!* Записали в бригаду рыбаков. Он рыбачил весну, начало лета и отказался. Председатель колхоза разбушевался, пригрозил послать на полевые работы — это было самое тяжкое наказание, какое только можно было придумать для Григория.
— Ты меня лучше в тюрьму отправь, — сказал Григорий.
— Почему? Зачем? — оторопел председатель.
— Не знаю. А зачем меня отправляешь землю копать?
— Ты же не хочешь рыбачить?
— Не могу на одном месте сидеть, найди что-нибудь, чтобы я ездил.
— Такой работы нет в колхозе.
— Я выйду из колхоза, нечего мне тут делать.
Председатель махнул рукой, отправил к оленеводам, которые собирались вступить в колхоз, язвительно заявил, что может остаться с ними и скитаться сколько в душу влезет. Так Григорий приобрел свободу. Он знал оленеводов, знал их собачью жизнь — все на ногах да на ногах, бегай за оленями. Нет, Григорий не дурак, чтобы добровольно стать бегуном за оленями, он не свихнулся еще с ума, чтобы отказаться от воды, от оморочки. Григорий поехал вверх по Эвуру поохотиться, порыбачить, отвести душу после долгого сидения в Дондоне.
В середине августа погода, как всегда, стояла прекрасная, ясная, солнечная, с недолгими дождями, грозами. Григорий приехал на Эвур, стал по утрам и вечерам караулить лосей, которые выходили на заливы, озера полакомиться трилистником, поплескаться в воде.
На второй демь утром он свалил хорошего, жирного лося и устроил себе праздник, до тяжести в желудке наелся сырой печенки, почек, желудка, костного мозга, потом начал вялить сырое мясо, отваривать голову, сушить отваренное мясо. Это долгое дело, готовить мясо впрок. Вечером он услышал мужские голоса, кто-то шел пешком стороной, недалеко от Эвура. Он слышал голоса, но не видел людей. «Опять экспедиция, — подумал, — всю землю обмерили, изучили, а все им мало. Ходят в такую жару пешком по тайге, дурачье, не понимают, что по реке легче, прохладнее».
Экспедиция остановилась на ночлег, это он понял, когда они начали рубить кустарник. «Ставят палатку, без палатки не могут, — подумал ол, — понятно же, что дождя не будет, зачем лишние хлопоты». Экспедиция остановилась на берегу залива, от становища Григория в километре. Немного обождав, когда пришельцы обустроились, Григорий, взяв бердану на всякий случай, отправился к ним. Он был совершенно уверен, что это люди экспедиционные: заключенные не ставят палатки. Из-за кустов разглядел палатку, костер, пятерых мужчин, среди них высокого широкоплечего великана с добродушным круглым лицом. Они готовили ужин, сидели, полулежали вокруг костра. Григорий безбоязненно вышел к ним, поздоровался.
— Вы т-тоже п-пешком? — без удивления, с легким заиканием спросил великан приятным голосом.
— Нет, я на оморочке, — ответил Григорий.
Познакомились. Великана звали Иван Ефремов, он был руководителем экспедиции. В котле варилась каша. «Русские есть русские, в тайге питаются кашей, когда каждый имеет ружье, — подумал Григорий. — Кашей разве насытишься? Можно рыбу поймать, возле реки ведь находитесь».
Иван Ефремов начал расспрашивать про Эвур, притоки, вытащил карту и нисколько не удивился, когда Григорий стал показывать интересующие его районы, рассказывать, что там есть, каков рельеф.
— 3-здорово р-рассказываете. Вы знаете весь этот р-район между Амгунью и Амуром? — спросил он.
— Пешком п-прошли?
— На оморочке.
— Между р-рек много п-пространства.
— У меня глаза, я думаю.
— Молодец! Хорошо ответили.
Григорию сразу понравился этот Большой Иван, так он прозвал его.
— У вас, кроме каши, ничего нет? — спросил он, хотя видел, что, кроме каши и сухарей, у них ничего нет.
— Консервы есть.
— Подождите, я сейчас.
Григорий возвратился с кусками холодного отварного мяса.
— Охо! Вот праздник нашим желудкам! — обрадовались сподвижники Ивана.
— Вот нам бы такого п-проводника, — сказал начальник экспедиции.
Люди, не стесняясь, орали куски мяса, вгрызались крепкими зубами и жевали с наслаждением, с причмокиванием.
— Это мечта — такой проводник!
— Григорий, не пойдете к нам проводником? — спросил Иван Ефремов.
— Я в колхозе, — ответил Григорий и рассказал о своем положении полубеглеца. Посовещались. Решили — утро вечера мудренее.
Утром Григорий погрузил груз геологов в оморочку, договорились встретиться на берегу Эвура и разошлись. На место встречи Григорий приехал раньше геологов, добыл острогой хариусов, левков, к приходу «пешедралов», как назвал их насмешливо, вокруг костра выстроились на вертелах небольшие ленки, хариусы, в котле млела уха.
— Что за чертовщина! — вскричали геологи, схватили по шашлыку, в момент расправились, взяли по второму,.
— Какая вкуснятина! Нет, нельзя отпускать такого человека, Ивая Антонович. Сделайте все, но уговорите.
«Не надо меня уговаривать, я с вами, — думал Григорий, слушая этот разговор, — только не радуйтесь, не все реки так богаты, как Эвур».
После ухи, когда начали шворкать чай, начальник сказал: — Григорий, вы же свободный человек.
— Я колхозник.
— Свободный к-колхозник, скажем так, вы могли бы присоединиться к нам? Нам нужен п-проводник, мы заплатим вам за т-труд.
— Иван, я не знаю.
На следующий день Григорий поднялся еще выше по Эвуру с экспедиционным скарбом. Он опять приготовил знатный ужин, опять обрадовал этих измученных людей шашлыками, ухой, они совсем забыли про свою кашу. Потом экспедиция перебралась на левый берег Эвура и пошла по левобережью.
— Мы должны обследовать район озера Эвенкур**, — сказал Иван, — вы знаете озеро Эвенкур?
— Один раз ходил. Далеко.
— Пойдемте с нами?
— Зачем? Пешком ходить летом жарко.
— Жаль.
— Но поеду. Может, оленеводов встречу.
Григорий сходил вместе с геологами на озеро Эвенкур, стал настоящим проводником, фуражиром, так его прозвали геологи.
Потом они обследовали правобережье Эвура, дальше их путь лежал на юг, к реке Бичи, к Лимури, от Лимури к реке Боктор и на запад к реке Гэрин***, где стоит стойбище Дело, и от него рукой подать до Дондона.
— Сколько это ходить? — спросил Григорий.
— Долго, весь сентябрь, октябрь прихватим.
— Все пешком, все пешком?
— Отсюда до Бичи не проехать по воде.
— Как быть с оморочкой?
— Ты с нами?! — воскликнул Иван Ефремов.
— Пойду, хорошие вы люди, надо помочь, — ответил Григорий.
Он спрятал оморочку в укромном месте и пошел с экспедицией, позабыв о колхозе, об оленеводах, которых и не думал искать.
В первые дни ему доставалось, непривычный к долгой летней ходьбе по жаре, он быстро уставал, но старался не выдать свою слабость, на привалах выслеживал зверя, птиц, но удача редко ему улыбалась. Пришлось перейти к каше, к мучному рациону, это было тяжелее пешей дороги. Но скоро он привык и к пешеходному труду, и к каше с мучным рационом. Когда удавалось ему добыть мясо, он радовался больше других. Осень входила в свои права. Осень — это обилие пищи, никто в это время не голодает. Начался перелет птиц, и Григорий стал кормить своих друзей жареной, пареной, отваренной уткой, гусем. Весь сентябрь блаженствовали геологи. В октябре иссякло это осеннее обилие, но реки кормили геологов рыбой. В середине октября Иван Ефремов отпустил четверых, они ушли по новому маршруту.
— План не выполняем, — объяснил он, когда остались с Григорием на берегу реки Лимури. Отсюда они вдвоем должны идти на запад, на стойбище Дело, что на Гэрине.
— Поплывем по Боктору, — предложил Григорий. Больше чем за месяц совместной пешей дороги, всяких лишений, тревог они подружились, стали братьями, как считал Григорий. Он за это время хорошо узнал Ивана Большого, они долго оставались одни, когда экспедиция разъединялась, много переговорили. Григорий многого не понимал в жизни Ивана Ефремова, ученого, не понимал, когда тот начинал буйно придумывать каких-то животных, которые выше самого большого дерева, тяжелее сотни коров.
— Одно животное? — спрашивал Григорий.
— Одно животное. Они жили миллионы лет назад.
Григорий представлял тысячу, десять тысяч чего-нибудь вещественного, но не мог представить тысячи лет. Он мог увидеть сто коров, но не мог представить одно животное выше самого высокого кедра и тяжелее ста коров.
— Это динозавры. Никто из ныне живущих не видел их живых, их восстанавливают по костям. Вот почему я расспрашиваю о старых костях.
— По одной кости ты видишь его? Целиком?
— Да, одна кость может много рассказать. Григории не верил. Однажды он нашел кость то ли лося, то ли согжоя, северного оленя, улыбаясь, подал другу, попросил определить, чья это кость. Ефремов без труда определил: согжой и сказал, когда, примерно, его убили и съели.
Пораженный Григорий не остановился на этом, он находил все новые и новые кости. Те кости, которые знал Григорий, Ефремов называл не задумываясь. Теперь Григорий мечтал — где бы ему добыть большую древнюю кость?
— Миллион лет — это сколько?
— Очень и очень много, к-когда наша Земля была совсем м-молодая и не такая, что т-теперь. Вот этих сопок, р-рек наверняка не было.
— А как это узнал?
— Есть наука — геология, она изучает Землю.
— Ты учился на геолога?
— Нет, я п-палеонтолог, — ответил Иван и вдруг смутился чего-то, стал рассказывать, заметно больше заикаясь, — это н-наука о д-древних животных. Мы ищем к-кости д-динозавров и п-прочих животных, воссоздаем их облик по костям. Я давно увлекся п-палеонтологией, бывал во многих экспедициях. В двадцать шестом г-году в П-прикаспии, на горе Богдо к-копал. В двадцать седьмом г-году выезжал на реки Игарженгу и Ветлугу, нашел изумительные черепа. В двадцать д-девятом году в д-двух экспедициях участвовал. В с-северных предгорьях Тянь-Шаня и в Оренбуржье. В-великолепные находки!
— Ты каждый год ездишь?
— К-как видишь.
— Дома не сидится, как и мне.
— Выходит, у н-нас одна к-кровь, — засмеялся Иван Большой.
— Кости эти на себе таскал?
— К-как эти к-камни. Сперва носил на себе к-кости, теперь ношу к-камни.
— Что в этом интересного?
— Эх, Григорий, это п-прекрасно! Но я вернусь к палеонтологии.
Сколько таких бесед у жаркого костра было за эти дни, которые подружили нанайского охотника Григорий Самара и геолога, палеонтолога Ивана Ефремова, будущего выдающегося ученого и писателя-фантаста.
— Нет, Григорий, п-плыть по Б-боктору нельзя, маршрут ломается, это п-преступление.
— То нельзя, это нельзя, как жить? Свободы нет.
— Надо подчиняться чему-то, своей совести, например.
— Да, совести надо подчиняться, — согласился Григорий.
Они сидели на левом берегу бурной Лимури, неширокой, но бешеной. Им надо переправиться на левый берег и идти пешком до стойбища Дело****. Переход не очень сложный, недолгий, но речному жителю Григорию очень не хочется в последние дни экспедиции утруждать свои ноги — они еще пригодятся ему зимой.
— Как переберемся на ту сторону? — спросил Иван Ефремов.
— По-разному можно. Плот можно сделать.
— Плот долго готовить, маршрут ждет. Чем скорее двинемся, тем лучше.
— Сделаем маленький.
Иван Большой всегда соглашался со своим проводником, надеясь на его опыт таежника. Они за час-два справились с плотом, Григорий привязал к нему длинную веревку и держал конец, стоя на берегу. Ефремов уверенно повел плот, отталкиваясь шестом. Это ему казалось только, что он плывет уверенно, Григорий же с берега видел все его промахи. Он понял, что беды не миновать, когда на середине реки, попав в водоворот, Иван вдруг стал упираться шестом против течения. Зачем?! Пусть плывет плот! Не удерживай! Иван Большой не справился с течением, шест переломился, как спичка, и он полетел в воду вместе с вещами, карабином.
«Пусть выкупается, — подумал Григорий, — не будет в следующий раз спешить». Он не испугался за друга, знал — выплывет. Иван поплыл обратно. Григорий побежал по берегу, догоняя уплывавшего друга, помог выбраться на берег.
— Зачем спешил?! — набросился он в сердцах.
— Да, поспешишь — людей насмешишь, — угрюмо согласился Иван. Его знобило, трясло от холода: на Лимури по утрам выпадал иней. Григорий разложил большой огонь. Иван разделся, выжал белье, одежду, стал сушить.
— Григорий, все утопил: карабин, продукты, — сказал Иван, обогревая бока.
— Карабин найдем, продукты — не знаю.
— Как?
— Карабин лежит на дне, а продукты где? Вон какое течение. Рюкзак паплыл по дну. Где он теперь?
Остаток дня ушел на сращивание плота, переправу, поиски карабина, рюкзака. Карабин они скоро разыскали на дне реки, он хорошо просматривался сквозь прозрачную воду. Григорий всегда носил с собой маленькую острогу — чакпан, ею он ловко подцепил за ремень и вытащил карабин. Поиски рюкзака ни к чему не привели. Иван Ефремов жалел своего тщедушного проводника, брал большую тяжесть на себя. В его рюкзаке находились все съестные запасы на четырехдневный переход.
— Ничего, ружье есть, острога есть — не умрем с голоду, — хорохорился Григорий, хотя знал, что дичи он и в октябре не встретят на мари.
Утром следующего дня они пошли по маршруту Лимури—Боктор. Предполагалось пройти этот путь за три-четыре дня. Но, как бывает в жизни, одна беда бежит за другой. На второй день, когда в темноте выбирались по мелкому кочкарнику к поросшему осинником островку, Иван подвернул ногу. Нога опухла, он не мог передвигаться без костыля.
— Что будем делать? — спросил Григорий.
— Р-работать, — ответил Иван Большой и улыбнулся.
— Какая работа? Ты не можешь идти.
— Могу, медленно, но могу.
— Может, выйдем на приток Боктора и по воде?
— Это не по пути.
— Если завтра не встанешь?
— П-поползу. Но п-план выполню.
— План, план, везде эти планы. В колхозе тоже.
— П-планы надо выполнять, Г-григорий, иначе мы не построим социализм. Знаешь про индустриализацию стряны? Наша работа — это вклад в индустриализацию, выполнение этого плана.
Григорий слушал несколько раз беседы Юлту, понял, как нужны стране железо, сталь, нефть, заводы, которые будут из этого железа, стали делать машины всякие, трактора, танки, самолеты; если мы эти планы не выполним, то капиталисты нас просто задавят. Григорий все это понимал, но до него не доходило, как можно жизнь променять на планы. Иван не может ходить, у них нет еды, а без еды разве долго проживешь? А он о планах.
— План или жизиь? — спросил Григорий прямо.
— Зачем так трагично? — засмеялся Иван. — Жизнь, к-конечно.
— Тогда надо спасаться по воде.
— Совесть не п-позволяет.
Григорий замолчал: с совестью он никогда не вступал в пререкания. Через совесть не переступишь — это закон его жизни. «Если ты свалишься, как я тебя, такого большого, поволоку?» — спросил он мысленно, отправляясь на охоту: надо где-то добыть пищу, они второй день питались только кипятком. Он забросил ружье через плечо, положил в карман чакпан и пошел на север, к притоку Боктора. У него не было уверенности, что он добудет что-нибудь: здесь, на мари, ничего пригодного для еды не встретится. Единственное место, где можно подкараулить что-нибудь живое, — это река. Там могут быть утки, если посчастливится, попадется что-нибудь покрупнее, наконец, в воде водится рыба. С этой надеждой он отправился в путь, чтобы утром добыть еду.
Переночевав возле речки, он утром обошел довольно обширный уголок поймы, но речка обмелела сильно, рыба ушла из этих мест, утки тоже предпочитали рыбные глубокие места.
— Пусто, — сообщил он другу, — пусто, как зимой.
— П-переживем, к-кипяток всегда есть у нас, — ответил Иван.
— Ты перестань собирать камни, я уже не могу таскать их на себе.
— Нет, друг, б-без этих образцов ник-как нельзя.
— Как мы пойдем, когда нога не могут идти?
— Надо, Г-григорий, надо.
Григорий опять понял друга: он не может возвратиться без этих камней. Но ка;к они поволокут их? Сегодня еще несут их ноги, а завтра? Что, если завтра они откажутся? Без еды много ли протянешь?
На четвертый день Иван почувствовал себя совсем плохо: у него поднялся жар.
— П-пойду, Григорий, ты не б-беспокойся, — сказал Иван Большой.
Григорий забрал его карабин. У него у самого кружилась голова, красные круги вихрились перед глазами.
Вечером, уложив друга, он опять пошел на север, теперь к Боктору. С наступлением темноты стал лучить рыбу с берега. С берега — не с оморочки, не на глубине. Он опять ничего не добыл. В пятый день они прошли совсем немного, больше ползли. Григорий относил вперед рюкзак с камнями, возвращался обратно за ружьями и помогал Ивану преодолеть расстояние до рюкзака. Вечером пошел снег с дождем, в такую погоду нет ни дичи, ни рыбы. Григорий остался возле друга.
— Все, Иван, мы умрем так, — заявил утром.
— Р-рано, Григорий, д-доберемся.
— Я пойду за помощью, ты лежи. Я заготовил тебе дрова, много дров, вода рядом. Ты жди. Другого выхода у нас нет.
Он заготовил много дров, сделал укрытие от дождя и снега, пошатываясь от голода, побрел в стойбище Дело.
Семь дней шли они по маршруту Лимури—Боктор, считая два дня, которые ушли на хождение Григория за помощью.
Иван Антонович Ефремов написал в дневнике: «Самар Григорий останется навсегда дорогим мне... Ему я многим обязан, даже собственной шкурой, так как нас преследовали беды с Лимурийского маршрута, из которого мы выходили с ним вдвоем пешком по Боктору, в октябре, без крошки еды — семь суток...»
___________
Часть географических названий в романе вымышленные, как, впрочем, и фамилии некоторых героев. Но и те, и другие имеют прототипы.
* Село Дондон — это село Кондон.
** Озеро Эвенкур — озеро Эворон.
*** Река Гэрин — река Горин (Горюн).
**** стойбище Дело — стойбище Ямихта
В конце отрывка в кавычках приведены подлинные слова из письма И.А. Ефремова Г. Ходжеру. Переписка хранится в фонде Хабаровского краевого музея имени Н.И. Гродекова.
облако тэгов
